| |
Пять лет программе "По старому стилю"
Интервью В.Гусарова газете "Телевидение и радио"
- Что за эти пять лет случилось самого интересного?
- Я могу начать с маленькой сенсации, во всяком случае, для меня
самого. Этим летом открылась тайна моего рода, которую тщательно
скрывали в советские времена. Оказалось, что мою пра пра бабушку по
отцовской линии звали Евдокия Андреевна Бунина, что была она
старинного дворянского рода и приходилась двоюродной сестрой Ивану
Алексеевичу Бунину, русскому писателю. Особенно она была дружна с его
старшим братом Юлием. Так неожиданно для себя, к 30-ти годам я стал
дворянских кровей, да еще и родственником Бунина, – странный подарок к
юбилею, который у меня, как и у программы – в этом году.
- Почему же в семье это скрывалось?
- Поскольку дворян в Союзе, как вы знаете, не жаловали, и Бунин был
одним из самых истовых противников СССР в эмиграции, – разглашать
родство с ним в определенные годы было небезопасно, поэтому тайну
скрывали даже от детей. Но эта новость многое объясняет в моем
увлечении стариной. - Какие достижения, вехи
программы можешь вспомнить за эти годы? -
Главное достижение в том, что нас внимательно смотрят, и я знаю это по
многочисленным отзывам, многие люди, от, например, Марины Шишкиной –
декана факультета журналистики, до – историков, чиновников, студентов
и домохозяек – высказывали мне свои впечатления. Тема истории
объединила всех. Быть может поэтому некоторое время назад мы взяли
главный приз конкурса Северо-Запад Медиа, как “Лучшая программа в
области истории, образования и социальной жизни”. Спасибо за это всем
людям, усилиями которых программа создавалась и создается: режиссерам
Александру Авилову и Елене Плугатыревой, автору Ольге Радвилович,
которая отдает большую часть своей жизни трудной архивной работе, и
руководителю проекта Ирине Холмовой – ее вкус всегда помогает нам
найти нужный настрой. - Что было самое сложное и
интересное в подготовке этой программы, может, с конкретными примерами
и историями. - Самое сложное в 15-ти градусный
мороз, в легком пальто по 15 дублей подряд делать вид, что ты вальяжно
прогуливаешься по улице, занимая публику неспешной светской беседой. Я
до сих пор не могу привыкнуть к холоду уличной съемки. Кстати, есть на
эту тему исторический анекдот. Однажды мы рассказывали о визите в 1855
году Теофиля Готье в Россию, так он тоже был удручен русской зимой: в
отеле раскурил сигару, и пока переходил через улицу в Дворянское
собрание – сигара закоченела и напрочь примерзла к губам.
- Какие темы наиболее близки именно тебе как ведущему?
- Несказанно увлекало все то, к чему удалось прикоснуться. Например,
заводной соловей в музее печати, который запел в моих руках, или
пистолеты 18 века для дуэли, или роскошная карета 19 века в которой я
катался, ее выделка ничем не уступает современным авто, кроме того,
мне довелось сидеть на кожаном диване императорского вагона, в котором
были две ванные комнаты, кухня с плитой и бильярдная. Я много уже чего
увидел за эти годы. Катался на лошади, меня фотографировали на стекло
по старинной технологии даггеротипии (нужно было замереть на две
минуты), я сидел за столом в гостиной императора Александра Третьего,
прогуливался на яхте, стоял на сцене дворянского собрания, держал в
руках огромную колбу с ртутью на химическом факультете – во всем этом
важно даже не то, что это любимая мною работа, а скорее то, что это
зримое воплощение всех тех интересов, которые были у меня с юности,
когда я с трепетом погружался в атмосферу истории прежних веков.
- Что ты думаешь по поводу программы, и ее роли в телеэфире?
- Программы об истории сейчас впадают в две крайности: первая это –
музейный академизм, когда за громадой дат, версий, фактов, не видно
порой, какова была жизнь, и что же происходило на самом деле. Вторая
крайность – любовь некоторых ведущих рассказывать историю, например,
второй мировой войны, показывая кафе в котором стоит стул, сидя на
котором пил пиво Гитлер. Да, не спорю, такие места могут быть занятны,
но, согласитесь, нельзя через пенек Ленина раскрывать сущность и
истоки русской революции.
Наша же программа не историческая, а быто-писательная: мы не изучаем
причины исторических процессов, и не раскрываем историю через
предметы, – мы через них воссоздаем подлинный дух петербургской жизни
прошлых лет, и каждый, кто смотрит нас, может отчетливо, без оговорок
вообразить, как жили, что переживали, чему радовались и как шутили
люди прошлых веков. Наш зритель в субботу утром проживает тридцать
минут прошлого, тридцать минут прекрасной, забытой старины.
- В связи с этим – засилье гламура в современной
жизни не противоречит ли старому стилю? - То,
что ныне называют гламуром, это лишь красивое французское слово,
которое нацепили на разнузданное российское понтовство, дабы придать
ему более благородный оттенок. Glamour в переводе означает –
привлекательное – и только в этом смысле наша программа вполне
гламурная, потому что мы рассказываем о вещах приятных и
привлекательных. Да, и потом, где вы видели “засилье” гламура? Когда я
гуляю или еду по городу я вижу засилье чего и кого угодно, но только
не гламура. Татьяна Болотовская |
|
